25 мая ветерану Великой Отечественной Марии Хасановой исполнилось 95 лет
Жизнь этой удивительной женщины, чьи молодые годы сгорели в пожарище войны, достойна книги.
Она могла бы, безусловно, стать героиней повести Светланы Алексеевич «У войны не женское лицо». Мария Петровна давно на пенсии, а до выхода на заслуженный отдых учительствовала в железнодорожном интернате. Много лет после смерти мужа живет одна, но всегда приветливой улыбкой встречает гостей. Я знакома с ней более 40 лет, но только сейчас решилась расспросить про те героические годы.
Санитарный поезд
До 1943 года она была учительницей в своем родном селе Нижнее Чуево Тамбовской области. Вернулась в него, окончив педагогическое училище.
– В лихую годину мне исполнилось восемнадцать, я только что приехала с дипломом домой. Радовались мои родители – дочка учительницей стала, – начала неторопливый рассказ Мария Петровна. – Долго радоваться не пришлось – грянула война! В первые дни ушел на фронт мой отец, Семенищев Петр Егорович. Направили на Ленинградский фронт. Там он и погиб зимой 1941 года. Через некоторое время был призван и брат. В сентябре 1943 года к своим учительским обязанностям я не приступила – попросилась на фронт. Я же комсомолка, отец погиб на фронте, брат воюет… Вот и написала заявление. Направили меня в санитарный поезд. Приписан он был ко 21-му Украинскому фронту. Эшелон ушел в Харьков. Вот там-то я и попала под первую бомбежку. Только поезд остановился, нам нужно было развернуть полевой госпиталь для приемки раненых. Нам выходить из вагонов, а тут бомбежка… Все же дело свое санитарный эшелон сделал. Потом с подругой вспоминали это наше «боевое крещение» и удивлялись сами себе: почему не испугались? Решили, что не успели…
Слушая это, восхищалась выдержкой наших молодых девушек: «не испугались», «не успели!» А Мария Петровна продолжала вспоминать.
– Наш поезд подошел к Днепру. Нам на другой берег нужно было, а мост разрушен. Составов у моста – уйма! Рядом с нами расположилась зенитная батарея. Налеты постоянные. Только одни самолеты улетят, минута-две затишья и смотришь – летят опять. Не позволяли восстановить мост нашим железнодорожникам. В минуты затишья мы пошли в соседнее расположение, к девушкам-зенитчицам. Познакомились. Нам даже чаю удалось попить вместе. А потом всю ночь бомбили… Наутро вроде поутихло. Чуть забрезжил рассвет, пошли проведать наших подруг. Подошли, а они лежат рядком на одной платформе. Всех шестерых положили. Девчонкам по 20 лет…
Не пощадили партизанку
Я смотрела на Марию Петровну и видела, что она все это переживает заново. Она снова была там, в этом, переполненном ранеными, пропахшем кровью и солдатским потом, военно-санитарном эшелоне, который идет сквозь бомбежку и обстрелы вперед. Припомнила Мария
Петровна еще один эпизод фронтовой юности.
– Уже в Кировоградской области отправили меня за медикаментами. Выписали документы, дали трех солдат и три брички. Прибыли мы в Павлыш. Село большое, красивое. Его только недавно освободили, и в немецком госпитале осталось много перевязочного
материала. Вот за ним-то мы и были командированы. Старшина направил меня в один дом отдохнуть. Пришла я туда. Меня встретила красивая нестарая еще женщина. Дала чаю, согрела меня. Познакомились. Затем рассказала, как погибли ее дочь и внучка.
При немцах в их хате поселился какой-то командир, а им троим выделили небольшой закуток за ширмой. Дочь была связной в партизанском отряде и постоянно ходила в лес. Но ее выследили. Немецкий офицер, живший в их доме, предупредил мать, что девушку могут схватить, что ей лучше не ходить на встречу с партизанами, но та все-таки пошла – необходимо было передать важные сведения. Ее арестовали. Она взяла с собой малютку-дочь, рассчитывая на помилование. Ее расстреляли вместе с малышкой. Была она женой Василия Александровича Сухомлинского, в будущем ставшего знаменитым педагогом.
Война капут
Я слушала рассказ Марии Петровны и поражалась: она помнит это, потому что пережила сердцем, душой. Победу она встретила в Венгрии, в маленьком местечке Вечеш под Будапештом.
– Днем 8 мая к железнодорожной станции, на которой стоял санитарный эшелон, пришел духовой оркестр, во всю мощь заиграл «Интернационал». Мы все высыпали на перрон, раненые припали к раскрытым окнам вагона, – продолжает свой рассказ Мария Хасанова. – Оркестранты играли, а барабанщик – маленький человек с огромным своим инструментом – успевал еще кричать «Гитлер капут!», «Вой-на капут!». Хотя об окончании войны еще не объявляли. Официальное сообщение пришло только на следующий день.
Галина Смирнова, заместитель директора школы-интерната № 14